Катакура Кодзюро / Датэ Масамуне, "Падая всё ниже"

[tenka-bsr]

Название: Точка опоры
Автор: Lezolirendaeriserail
Бета: Зеркало-тян
Рейтинг: PG
Пейринг: Катакура Кодзюро / Датэ Масамуне
Жанр: H/C
Тема: падая всё ниже
Дисклеймер: персонажи принадлежат CAPCOM, автор ни на что не претендует

Читать

Крыльцо дома Датэ не такое уж и высокое, но для ребёнка даже несколько ступеней могут представлять некоторую угрозу. Особенно если один его глаз намеренно скрыт несколькими полосами мягкой ткани, на другой глаз эта ненавистная повязка сползла, сам мальчик небезосновательно считает, что в родном доме ему всё настолько знакомо, что можно ходить вовсе не глядя под ноги, а на одной из ступеней кто-то совершенно случайно забыл пару сандалий на толстой деревянной подошве.
Одноглазый Дракон живёт настоящим и будущим, но тот старый случай всё не может забыть.
Первый раз, когда его звали по имени с таким искренним беспокойством за его сохранность, что в него даже не сразу поверилось.
Первый раз, когда Катакура, кажется, превзошёл возможности человеческого тела, оказавшись рядом в доли секунды. И когда Кодзюро наконец отбросил те условности в отношениях с Датэ, которые не позволяют лишний раз господина касаться и уж тем более запрещают бережно, почти нежно прижимать его к себе обеими руками.
Масамуне считает, что его затяжное падение началось именно с того момента.
Метафорическое падение – с вполне реального.

– Масамуне-сама, вы меня не слушаете, – укоряет Кодзюро, прервав лекцию об основах стихосложения, которые должен знать любой уважающий себя благородный человек.
Датэ отвлекается от растирания правого века кончиками пальцев и поднимает на Катакуру затуманенный взгляд. Если присмотреться достаточно внимательно (а Кодзюро научился так делать), то на дне зрачка Масамуне можно обнаружить плещущуюся боль.
Наверное, можно было бы вывести сложную зависимость интенсивности зуда под веком от погоды, фазы луны и ещё чего-то, но когда привычнее ощущение неудобства сменяется новым приступом острой рези, Масамуне не до подобных отвлечённых размышлений.
– Я очень внимательно слушал, – возражает Датэ.
Он и правда не пропустил мимо ушей ни одного слова. С другой стороны, смысла ни единого предложения он тоже не уловил, наслаждаясь только лишь звучанием голоса.
Когда боль приветливо распахивает манящую тёмную бездну, хороши все средства, какие могут хоть немного замедлить падение в неё. К удивлению Масамуне, голос Катакуры оказывается лучшим из этих средств.
Кодзюро откладывает в сторону свиток, из которого недавно цитировал образцы высокого поэтического искусства, и медленно поднимается на ноги.
– Кажется, вам нужно отдохнуть. Сделаем небольшой перерыв и продолжим позже.
– Нет!
От слишком резкого движения у Датэ на секунду темнеет в последнем глазу и предательски подкашиваются ноги, поэтому так получается, что он не просто перехватывает Катакуру за рукав, не давая уйти, а практически повисает на нём. Кодзюро предупредительно поддерживает господина под локоть, помогая опустить на место, и сам усаживается рядом – несколько ближе, чем раньше.
– Мне остаться? Зачем? – интересуется он.
– Будешь меня держать, – под нос себе бурчит Масамуне, точно зная, что его услышат.
– Может быть мне лучше сходить за мазью? – предлагает Кодзюро, не рискуя проверять хватку Датэ на прочность. – Я быстро вернусь…
– Не нужно. Просто продолжай говорить.
Катакура не спорит. Пусть он успел рассказать большую часть из того, что подготовил на сегодня, ничто не мешает ему повторить лекцию с начала.

Балансировать на краю бездны – это уже привычно и поэтому почти просто. Он мог бы устоять, если бы его не тащили вниз чужие руки.
Тонкие, холеные пальцы матери, цепляющиеся за подол с неженской силой, от которых по ткани расползается отравленное пятно. Руки отца – просто руки, которые он сам подставил под меч одного из воинов Масамуне. И ещё многие из тех, чьи имена Одноглазый Дракон успел забыть, кто по его вине навсегда остался под Хитоторибаси.
Масамуне в детстве никто не учил тому, что мёртвых не существует, и уж тем более не объяснял, как с призраками прошлого надо обращаться. Датэ пришлось искать способы борьбы с ними самостоятельно – впрочем, он со всем учился справляться сам, почему бы этому быть исключением?
Масамуне первым делом выяснил, что липкую дрожь от очередного прикосновения холодной полупрозрачной ладони лучше всего успокаивает другое касание, тёплое и живое. И обнаружил, что в этом отношении конкретно у Кодзюро есть целых три неоспоримых достоинства.
Во-первых, к нему можно заявиться в любое время суток, ни капли не опасаясь, что тебя прогонят. Даже ночью можно, когда проблема потустороннего присутствия стоит особенно остро.
Масамуне не утруждает себя стуком или иным оповещением о своём прибытии, он тихо отодвигает створку двери и уверенно прокрадывается к постели Катакуры. Датэ точно знает, что Кодзюро не спит: тот как-то обмолвился, что не может позволить себе уснуть, пока Масамуне продолжает бодрствовать, и у Датэ пока не было ни единого повода усомниться в этих словах – даже когда он приходил к Катакуре перед самым рассветом.
В темноте раздаётся тихий шорох: Кодзюро сдвигается к краю постели, освобождая место, и приглашающее приподнимает угол тонкого одеяла.
– Всё чаще и чаще, Масамуне-сама, – тихо укоряет Катакура, пока Датэ устраивается у него под боком. – А я-то наивно полагал, что подобное проходит с возрастом.
Во-вторых, руки Кодзюро большие, очень горячие и надёжные, то есть сами по себе подходят как нельзя лучше.
Датэ, как и обычно, сам показывает, какие прикосновения ему необходимы, укладывая одну ладонь Катакуры себе на поясницу, а другой рукой заставляя обнять за плечи. Масамуне придвигается ближе, прижимается теснее и пытается со всех сторон окружить себя барьером из мягкого, ласкового тепла.
В-третьих, Кодзюро можно доверчиво уткнуться носом в изгиб шеи и окончательно расслабиться, ненадолго почувствовав себя полностью защищенным. К утру это ощущение рассеется, и всё вернётся на свои места, но Катакура ничем не покажет, что произошедшее ночью заставило его отношение к Датэ как-либо поменяться.
– Держи меня крепче, – напоминает Масамуне, хотя в этом нет никакой необходимости.
Кодзюро кивает коротко и сжимает руки – не что есть мочи, конечно, но всё равно очень сильно. Те времена, когда он боялся случайно Датэ навредить, давно прошли.
В-четвёртых (что настолько важно, что даже не стоило бы включать этот пункт в список достоинств Катакуры), выбора у Масамуне всё равно нет.
Датэ упирается Кодзюро в плечо, опрокидывая того на спину, потом подтягивается, устраиваясь сверху. Чуть приоткрывает глаз, заглядывая Катакуре в лицо – тот совершенно спокоен, будто ничего особенного не происходит. Расслабляется и позволяет уложить себя в то самое единственное положение, в котором им обоим будет удобно.
Ощущение затяжного свободного полёта наконец сменяется чувством надёжной опоры. Ниже падать уже некуда.