Автор: Самшит
Бета: Ю-чан
Рейтинг: G
Пейринг: Касуга/Кеншин, Масамуне/Кодзюро.
Жанр: romance
Тема: блики на воде
ПримечаниеПримечание (вместо предупреждения =) ): цитата на английском взята из фика Vera “A single love”. Остальные цитаты принадлежат китайским мудрецам. =)
Первая и вторая часть драббла разнесены хронологически.
Вистерия и глициния – это два названия одного и того же растения.
Пять Направлений, или гохо: пять стоек для того, «чтобы зарубить человека» – дзёдан (верхняя), тюдан (средняя), гэдан (нижняя), миги-но ваки (правая) и хидари-но ваки (левая). «Кроме эти пяти, других стоек нет», - так пишет Миямото Мусаси в «Книге пяти колец», Свиток Воды.
Ката Унсу – «руки-облака» - ката высшего дана, содержащая в себе много сложных для выполнения элементов.
Приём Итто рёдан или Тинрю – «дракон, свернувшийся в воде», взят из трактата Ягю Мунэнори «Переходящая в роду книга об искусстве меча».
Последнее замечание: отрывки из китайских философских трактатов, использованные в тексте, все относятся к концепции «срединного Пути», что, в данном случае, означает первичность существования впечатлений данного момента по отношению к прошлому и будущему, достижение промежутка, который и позволяет увидеть семена вещей и познать Путь во всей его первозданности.
Дисклеймер: персонажи принадлежат CAPCOM, автор ни на что не претендует.
Блики на воде.
читать дальшеТот, кто я есмь сейчас, уже не тот, кем я был раньше. А тот, о ком никто не знает сейчас, станет неизвестно кем в будущем.
Шао Юн.
1. Густая глубокая синева летней ночи обступает со всех сторон. На берегу декоративного водоема в укромном уголке сада, отгороженном стеной вистерии, танцует Уэсуги Кеншин. Босоногий, без привычного облачения, двигается он под музыку ночных шорохов, легкий, как одинокий лист, плавно проходя все Пять Направлений.
Касуге слишком легко спрятаться в тени, укрыться за тяжелыми ароматными гроздьями цветков глицинии. Наверное, действительно, что-то разлито в воздухе – что-то такое, что пьянит, забивает нос трепещущей сладостью, заставляет руки дрожать, а сердце биться.
Касуга живет промежутками, забывая о своем теле, растворяясь в ночи каждый раз, когда лорд Кеншин совершает очередное движение. Вдруг все в нем становится таким важным, значимым, и ничего другого больше не существует для нее, даже ее самой.
Над прозрачным ночным небом властвует Луна, присыпая все вокруг серебристым светом, и возвещает бесконечный момент любования быстротечным бытием.
Что за дело Госпоже Ночи до Уэсуги Кеншина? Луна смеется над Касугой: тебе-то самой, госпожа моя, до него какое дело?
Никакого, Луноликая странница, абсолютно никакого.
Он живет одной войной, - продолжает напевать с неба Искусительница, - и в сердце своем давно приносит дары только этому божеству. В его руках ты станешь только мечом, милая дева, пусть драгоценным и смертоносным.
Я ли уже не его прекрасный клинок? Я - уже… -
Уже и в тебе звенит одна лишь песня стали? И твое сердце бьется так быстро только в такт ударам мечей? – Вечная Пряха всё прядет, прядет свою нить, заманивая сомневающиеся умы в невидимые силки из серебристого шелка.
..но оно бьётся и болит так сладко!..
Шорох травы под порывом ветра. Легкие облака скользят по небесной глади. Высокий прыжок, приземление в низкую позицию, резкий поворот, – Кеншин выполняет ката Унсу.
Лунный заяц оставляет за собой на воде мерцающую дорожку следов, и в плеске волн слышится:
- Молодая госпожа, молодая госпожа, посмотри-ка на себя, ты всего лишь –
..влюблена?
Неожиданно все обретает высший смысл: Луна, Волны, лорд Кеншин. Ветер разгоняет облака и холодит пылающие щеки.
Все верно, я давно уже влюблена в моего господина. Ненадолго забыла – и, вот, вспомнила.
- И каждый раз – наново…
Молчи, о Сбивающая с Пути! Звезды сегодня такие яркие. Их просто было не различить за лунным сиянием.
..Под по-ночному синим небом, простоволосый, в скромных одеждах, танцует лорд Кеншин, и меч его поет в такт биения сердца Касуги.
___
Отражение Луны в воде существует раньше самой Луны и самой Воды.
___
Начищенные доски пола слабо блестят в свете луны. Додзё кажется пустым и просторным, воздух здесь звенит от ночной тишины.
Дате Масамуне не нужен даже такой свет. Необычно молчаливый в своем сосредоточении, он стоит в позиции для Тинрю, отрабатывая удар левой рукой. Три выпущенных «когтя» совершают почти бесшумный полукруг, нанося невидимому противнику рубящий удар. Движения мечей действуют на неосторожного наблюдателя гипнотически.
В шестнадцать лет, - думает Кодзюро, - Масамуне-сама уже упрям как мул.
Гибкое тело изгибается, уходя из-под воображаемой атаки, трепещет от сдерживаемого внутри напряжения. Спущенная до пояса юката не скрывает обнаженного торса, пока еще юношеского: Дате Масамуне подобен свернувшемуся в воде дракону.
Губы расплылись в хищной улыбке, темные волосы растрепаны – Кодзюро на мгновение задерживает взгляд на профиле молодого господина. Тот знает, но не показывает вида: чужие взгляды его мало трогают.
Кодзюро испытывает за него почти отеческое чувство гордости. Скоро, очень скоро этот дракон расправит крылья и засияет ярче тысячи светил. Внутри прячется желание защитить, прикрыть спину, стать тем, кто отведет удар, пришедший со стороны невидящего левого глаза. Постыдное в своей эгоистичности чувство. Солнце не прекратит вставать, а Дате Масамуне – существовать под этим солнцем, когда он, презренный Катакура Кодзюро, исчезнет из мира живых.
Обещание скрытой силы и будущего величия, которое излучал наследник Осю каждым своим движением, неумолимо манило впитать всем существом исходящий от этого тела аромат грядущих побед.
Легко быть соблазненным чужой силой, так легко – особенно юношей – мальчиком, выросшим буквально у тебя на глазах. Кодзюро хотел бы отвести взгляд, но не смеет. Его долг быть рядом, видеть там, где Масамуне-сама не может сам.
Вдруг Кодзюро, до боли ярко фиксируя момент, замечает, что Масамуне-сама не делает больше ката. Мечи медленно, с тихим шелестом возвращены в ножны, и взгляд молодого господина нацелен на его лицо, как стрела, спущенная с тугой тетивы. Выражения лица в сгустившейся ночи не прочитать.
Танцующей походкой бойца Дате Масамуне подходит ближе, ближе… Сумрак расступается, и Кодзюро может разглядеть его лицо до мельчайшей черточки, но так и не понимает до конца намерений молодого господина. Не смеет понять.
Юноша повелительно протягивает руку и хватает Кодзюро за отворот юкаты, притягивая к себе. Теперь они стоят нос к носу, совсем вплотную. По лицу Масамуне блуждает нахальная до дикости ухмылка.
- Ой, Кодзю, - зовет он для привлечения внимания и тут же, без перерыва затыкает рот Кодзюро поцелуем. Резким, дерзким, неуклюжим. Первым для каждого из них. – You need to get laid.
Катакура Кодзюро обреченно закрывает глаза. Жар чужого, разогретого тренировкой тела мешает размышлять здраво.
My boy, – думает он, мешая горечь с гордостью, - my precious boy. I’ve given my whole life to making you happy and whole…
Так легко, - мелькает мысль.
Неотвратимо.
Мальчик вырос.
2.
Тот, кто поймет эти слова, сумеет развязать все путы своего сердца.
Хун Цзычэн.