Автор: Самшит
Бета: Юу Ди, Таэлле
Рейтинг: G
Пейринг: Санада Юкимура/Сарутоби Саске, Азаи Нагамаса/Оичи.
Жанр: gen
Тема: угли
Предупреждения: никаких..
Дисклеймер: персонажи принадлежат CAPCOM, автор ни на что не претендует;
Пояснение Пояснение: лисы в китайском и японском фольклоре традиционно ассоциируются со стихией огня.
Кисэн - веер полководца.
Такамагахара – небесные чертоги синтоистских божеств. Амагими – небежная госпожа/господин – Аматэрасу.
Кому интересно, имя Хосэми-химе состоит из иероглифов «луч» и «нефрит (зимородок)».
Угли
Угли.
Выздоравливающий князь Такеда являлся неоспоримой угрозой миру и душевному спокойствию Сарутоби Саске. Вся энергия и целеустремленность, которую правитель Каи направлял на войны и решение государственных дел, оказавшись запертой внутри, искала выхода в плетении интриг. Шиноби давно догадывался, что за громоподобным голосом и резкими манерами князя скрывается острый ум. Однако до этого Саске считал Такеда Шингена союзником, и, по-видимому, опасно заблуждался.
Для своего нанимателя он был готов убивать стариков и женщин, нападать со спины, периодически навещать вражеский стан, чтобы прокомментировать состояние личной жизни противников Каи, но всему должен быть предел. Ответный взгляд Тигра сказал все, что хотелось знать шиноби.
Нет, значит.
- Такеда-доно, простите, но…. – Саске многозначительно замолчал – отказ был ясен и без слов.
А так все начиналось…. Но ловушка оказалось расставленной слишком ловко.
«Молодые люди всегда куда-то торопятся», - сказал ему князь Такеда чуть раньше, призвав к себе для совещания. Несутся сломя голову, иначе говоря.
Саске согласился, ведь их мысли были созвучны: генерал Санада действительно грешил тем, что проявлял неуместную поспешность на поле боя.
- Переоценивают собственные силы, - тихо добавил ниндзя, кивая в такт словам князя.
Такеда Шинген тяжело вздохнул. Сложное это дело, воспитание достойного преемника, особенно когда мальчика явно больше интересует азарт битвы, чем игры в политику. Саске тоже беспокоило будущее молодого господина, ибо, как он всегда считал, невыгодно служить тому хозяину, которому прочат славную, но раннюю кончину. Смена власти доставляет больше хлопот, чем пользы.
«Что же делать?» вопрос риторический. «Чего не делать» - так будет вернее.
- Искусство подчиняться приходит с годами. Если бы он с такой же страстью смог отдаться хоть раз…. Кто знает, не мне его этому учить.
Простите, что? Нехорошее предчувствие кольнуло грудь: с этой стороны Саске предательства не ожидал. Изобразив безразличие, ниндзя внимательно вгляделся в лицо князя Такеды. Время и заботы наложили на Тигра Каи несмываемый отпечаток, но в глазах затаилась опасность и предупреждение. «Не смей увиливать, - говорил этот взгляд. – Я тебя уже поймал». Так вот каким вырастет Тигренок когда-нибудь…. Если у него будет шанс вырасти.
Хорошо, Такеда-доно. Не буду.
- Зачем же еще существует женская половина, - парировал Саске, позволив себе лукаво улыбнуться: мол, я здесь ни при чем.
Это был поединок воли, кто уступит раньше – совершенно непонятно. Шиноби мог осуждать методы правителя Каи, но не причины, из которых тот исходил: обязательства наставника перед учеником.
- Действительно, - князь сдался слишком легко, как будто то, что сказал Саске, лишь сыграло Такеда Шингену на руку. – В натуре женщин подчиняться.
Санада Генджиро Юкимура даже не знает своего счастья. Но кто, в таком случае, будет защищать интересы Сарутоби Саске, кроме самого Сарутоби Саске?
- Я могу отказаться.
- Я могу приказать.
Тогда приказывайте, Такеда-доно. Стариков и младенцев я для вас уже убивал, в конце концов.
Однако Тигра Каи не зря прозывали мудрым правителем. Он умел протянуть поверженному противнику руку помощи.
- Угли, - проговорил князь Такеда задумчиво, - знаешь, в чем их особенность, Саске? – ниндзя подобрался, почуяв вкус свободы. – В один момент они могут как потухнуть, так и породить искру для нового огня. И только от воли их разжигающего зависит то, в какую сторону качнется чаша весов. Так и сердце человеческое всегда решает само: пепел или пламя.
«Что бы ни происходило между тобой и Юкимурой, решайся». – «Посмотрим, Такеда-доно».
Если есть угли, то найдется и тот, кто способен их погасить. Коротко кивнув князю, ясно давшему понять, что аудиенция закончена, Саске вышел. Он уже давно все про себя решил.
Но ждавший его за порогом Тигренок Каи, кажется, считал иначе.
___
Время безжалостно к скорбящим, с каждым днем отдаляя мгновения последнего свидания от жестокой реальности, пока те не превращаются в бесплотные вспоминания. Темные думы тревожили сердце Оичи в негостеприимных покоях Дайрокутен Мао.
Слишком много призраков бродит по этой земле. Непрошеная слеза скатилась по щеке, давая ощутить соленый привкус на губах. Здесь, в месте ее несчастливого заточения, беспокойные нашептывания духов слышались особенно отчетливо. День, быть может, два…. Когда же иссохнет река слез? Стоны мертвых быстрее сведут с ума, как случилось с ее братом когда-то. Ведь было же и у него сердце?
- Ичи, - беззвучный выдох послал мурашки по коже. Прикусив горевшие от рыданий губы, она покорно посмотрела в сторону говорящего. – Пожалуйста, не плачь.
Она так боится крови, что запятнала эти когда-то белоснежные одежды. Все так же, как и в день его смерти: изменяться – привилегия живущих.
- Нагамаса-сама… - что еще сказать? Она оплакивала его участь еще при жизни, как можно остановиться сейчас? Скоро, очень скоро все завершится раз и навсегда: сегодня сорок девятый день, и страшный счет подходит к своему роковому концу.
Оичи тщетно протягивала навстречу руки – их рукавам не суждено было соприкоснуться. Но даже в посмертии Бизен-но ками твердил «Вытри слезы», бесконечно, словно буддийскую мантру.
О нет, вовек не высохнет эта река.
- Нагамаса-сама, - шепчут непослушные губы, – пожалуйста, уходите, не мучайте меня больше. Я молюсь только, чтобы наша встреча в следующей жизни не обернулась проклятием. Возможно ли искупить такую карму, Нагамаса-сама? Ведь ждать осталось совсем недолго.
Молчание в ответ. Неужели ей так и оставаться безутешной? Он всегда был так добр к ней при жизни…. И это молчание – тоже его доброта?
Когда ведешь беседу с тишиной, вопросы только повисают в воздухе, становясь пищей для новых сомнений, терзающих слабое сердце.
Наконец:
- Оичи, - слова срываются с языка тяжело, как рассыпавшиеся по полу жемчужины, - я не пойду на перерождение. Я тебе еще слишком нужен.
Такими словами убивают.
- Нет! – громкий истерический возглас, но даже он не способен возмутить спокойствие этой тюрьмы. – О нет, Нагамаса-сама! Не смейте! – как желала бы сейчас Оичи броситься к лорду Азаи, чтобы хоть за край одеяния удержать от фатальной ошибки.
Бесполезно: Бизен-но Ками уже все решил.
Оичи бессильно опустилась на пол, царапая пальцами внезапно занявшуюся грудь. Если бы хоть взглядом удержать…
- Но почему?
Теперь Нагамаса-сама совсем на нее не смотрит. Только по развороту плеч может Оичи судить о помыслах владетеля Оми.
- Сколько раз уже мы приходили в этот мир – Оичи не смела оторвать взгляда от призрачной фигуры, - и сколько еще придем? Я устал, Оичи. Устал забывать и снова повторять те же ошибки. Этот Нагамаса уже никогда не вернется в мир живых, никогда его не назовут тем же именем и судьба его будет иной. Тогда зачем? Я сполна расплачусь по счетам, пока еще являюсь самим собой.
- Так жестоко, Нагамаса-сама….
На что надеяться, если воистину больше им не суждено встретиться? Вот она, ее расплата.
Да же за гранью лишь ваш образ буду вспоминать…. Но ночь так и не дает ответа. Таким быть их прощанию, значит.
- Пожалуйста, Нагамаса-сама! Одумайтесь, пока есть время, - ради меня. Я никогда вас ни о чем для себя не просила, так снизойдите же теперь к моим мольбам: я прошу сейчас! - Не становитесь еще одной безымянной тенью!
Бизен-но Ками так и не обернулся.
- Поздно, Ичи, - прошептал он, а она так и не смогла понять, что лежит на сердце у ее господина. – Уже поздно. Ты ошиблась в расчетах: сегодня пятидесятый день.
Нет! Нетнетнетнет – Кончено. Все кончено. Сердце мое…
- Нагамаса-сама…
Кончено. Всё.
Остались угли.
Угли погасли.
___
Под сильными порывами ветра сгибалось, казалось, все, кроме одиноко бредущего по дороге путника. Слегка поморщившись от летевшей в глаза пыли, он прикрыл лицо дорого расшитым рукавом и начал подъем на холм по направлению к росшей там криптомерии.
Даже протяжный, навязчивый свист воздуха перестал иметь значение в то мгновение, когда Суги-химе и Абэ-но Сеймей встретились вновь.
- Да позволено будет мне сказать: вы как всегда прекрасны, химе-доно, - мужчина почтительно склонил голову, выражая свое уважение перед собеседницей. Суги-но ками тяжело посмотрела на него сверху вниз.
- Уж сколько раз облетали листья, оммъёджи. Я удивлена, что ты прежний, - последний раз они виделись еще во время жизни Сеймея при хейанском дворе. Многое успело измениться с тех пор.
- Почему нет? – ловко подобрав полы одежды, Абэ-но Сеймей позволил себе присесть и с любопытством огляделся. – Так вот как ты теперь обитаешь, Хосэми-но кими…. Воистину велика немилость Небес.
Колдун всегда умел нанести удар поострее, но Суги-химе тоже слыла опытным воителем. У нее было время для того, чтобы научиться терпеть боль.
- Прошедшего не вернешь, - старое имя всколыхнуло в груди позабытые мгновения свиданий. Давно уже померкло сияние киотских божеств…. Суги-химе не нашла в себе сил для показной суровости.
- Ты, верно, уже догадалась, что за дитя взяла под опеку. Вот уж не думал, что тем, кому когда-нибудь удастся смягчить знаменитую гордость Кисэн-но Хосэми, станет мой собственный потомок, - Сеймей хитро прищурился, с нарочитой ленцой помахивая в воздухе рукой.
Несложно было опознать истинного виновника этой неразберихи. Даже в давние времена Абэ-но Сеймей жил и дышал одними интригами.
- О да, он тот самый…. – поддразнивая собеседника, начала Суги-но ками, в то же время зорко следя за ответной реакцией.
- Тот самый, - утвердительно кивнул колдун, - от которого возгорится пожар по всем высоким палатам. Только знаешь, деревья горят особенно хорошо, - Абэ-но Сеймей умел любую провокацию обернуть себе на пользу и с течением веков своих навыков не растерял. Его явный вызов заставил Суги-химе помедлить, усомнившись в собственных силах.
- Пусть, - наконец, проронила она равнодушно. В итоге, что ей было терять?
Посмотрите на меня, Амагими, ведь уже недолго осталось…. Клянусь, я стану той, что взрастит новое солнце.
Сеймей только хмыкнул. Такого неуважения она оставить без ответа решительно не могла.
- Абэ-но Сеймей, - задумчиво прошелестела дева леса, пряча лукавство за густыми ресницами, - или, все же, Мацудайра Хисахиде? Не знаю, право, как тебя уже и называть, господин мой….
Такая она покоряла когда-то мужские сердца. Лишь одному оказалось под силу покорить ее саму, но был это отнюдь не колдун из Абэ.
- Называй как хочешь, - резко ответил он, не удержавшись от того, чтобы гневно скривить губы. – Тебе это уже мало чем поможет.
Она и Абэ-но Сеймей никогда не считались друзьями – врагами им быть было привычней. Высокие идеалы Хосэми чудовищно дисгармонировали с отточенной веками безжалостностью оммъёджи. Их спор за души, воистину, с давних пор не знал ни начала, ни конца.
«Одной искры достанет. Дай даже уголек, и я заставлю Такамагахара пылать», - так подумали оба, и на том расстались.
Пламя, затем пепел. Рано или поздно падут со своих тронов старые короли.